Два взгляда на апории Зенона

Любищев ("Линии Демокрита и Платона"):

"В линии же Платона сделали правильный, дуалистический вывод. Множество дискретных чисел и множество непрерывных величин подчиняются разным законам, хотя имеются и сходства, допускающие практическое использование. Поэтому никак нельзя положения, доказанные для чисел, переносить, без критической проверки в каждом отдельном случае, на непрерывные величины. Этот путь и есть генеральная линия развития математики, а не демокритовский тупик".

Свасьян ("Последняя книга Бергсона"):

"О том, как родилась бергсоновская философия, рассказал однажды сам философ. Случилось это во время чтения лекций об апориях Зенона в лицее Блеза Паскаля: он был потрясен невозможностью движения в элейских апориях. Ахилл, не способный догнать черепаху; путь, не могущий быть пройденным, не могущий быть даже начатым, — очевидным было одно: вызов здравому смыслу и непосредственной очевидности. В этой замкнутой в себе логике, опровергающей жизненную достоверность, коренилась, как оказалось, судьба западной духовности: будущий номинализм и философия, настолько оторванная от жизни, что ставшая враждебной жизни. Озарение пришло мгновенно — как приговор бесплодному философскому мышлению, черпающему свою уверенность из подмены реальности фикцией. Невозможность движения в апориях Зенона — это не невозможность движения вообще, а лишь в определенных условиях, а именно, там, где его нет и не может быть. Действительное движение, движение жизни и в жизни — спонтанно, импульсивно транскаузально и непредсказуемо; имя его — жизненный порыв, место свершения которого не поверхностное дневное сознание, определяемое количественными и измерительными факторами реальности, а сознание глубинное, выражаемое качественностью и неизмеримостью. Элейские апории, как и громадная часть равняющейся на них западной философии, опровергают движение и, соответственно, саму жизнь там, где нет никакого движения и никакой жизни, а есть лишь понятийные суррогаты последних".

Собственно, два взгляда, но устремленные в одну и ту же перспективу. Любищев упирает на необходимость критической проверки любой попытки приложить "мир чисел" к "миру непрерывности" (прежде чем исчислять, надо убедиться, что имеешь дело с исчисляемым, а не с неисчислимым), Свасьян же просто тычет пальцем в понятийные завалы, которыми подменяют живую жизнь.

О якобы миролюбивых дикарях

Даймонд в качестве иллюстрации приводит выдержки из протоколов бесед, которые проводила его сотрудница с туземками Новой Гвинеи. В ответ на просьбу рассказать о своем муже ни одна из женщин не назвала единственного мужчину. Каждая повествовала, кто и как убил ее первого мужа, потом второго, третьего...

Отсюда.

Там же интересный факт о якобы "золотом" ХIХ веке:

"В XX веке Европа дала до 65% военных потерь всей планеты, тогда как XIX век выглядит почти идиллически. Иная картина получается, если рассматривать человечество в целом. Как утверждает Б.Ц. Урланис, во всех колониальных войнах XIX века погибли 106000 европейских солдат и миллионы туземцев, общее число которых трудно поддается счету. Основное же бремя потерь понес Китай (23 млн. только в опиумных войнах). Всего в войнах XIX века погибло, вероятно, не менее 35 млн. человек (из коих европейцев 5,5 млн.) на 3 млрд. интегрального населения, т.е. коэффициент кровопролитности войн приблизительно соответствует XX веку".