Коммунальный юмор

"Как многолетний жилец коммунальной квартиры и муж квартуполномоченной я не стану теоретизировать по поводу происхождения коммуналок и той роли, которую наследники традиций русского социал-утопизма отводили им в системе идеалов и реалий общества светлого будущего. Расскажу вместо этого историю, приключившуюся в нашей коммуналке. Многие годы моя жена ежемесячно вывешивала составленный ею расчет платы за электричество. С каждой комнаты (их было 6)приходились копейки. Но затем в течение короткого времени в трех семьях (и нашей в том числе) родилось по ребенку. Один из соседей счел принцип расчета, применявшийся моей женой, потерявшим силу и в знак протеста соорудил в своей комнате индивидуальный счетчик с выключателями света в кухне и в туалете. Там было теперь по две лампочки: одна — общего, вторая — индивидуального пользования. Старушки-коммунальщицы иногда уличали владельца собственных лампочек в пользовании общими. Но бывало и наоборот. Вернувшись из туалета в комнату, он забывал погасить в нем свой собственный свет. И тогда один из наших соседей, архитектор-градостроитель из Института «Гипрогор» Б.И. Гусинский, знавший коммунистические принципы архитектуры будущего не понаслышке, человек большой интеллигентности и остроумия, обходил 5 комнат, стучал в двери и говорил: «Торопитесь, нас угощают»".

Из книги Р. Ш. Ганелина "О чем говорили советские историки".

"Государственные люди" - прежние и нынешние

"«Я не юдофил и не антисемит», — говорил он об освещении еврейского вопроса в своих работах. Когда же А.З. Манфред, его друг, напечатал газетную статью против сионизма, Зайончковский выразил ему свое возмущение. «Это, ведь, государственная политика!» — пытался оправдаться тот. «Значит, Вы человек государственный?» — спросил Зайончковский. Вопрос этот был особенно язвителен в устах представителя старого дворянского рода, воспитанника кадетского корпуса, потомка адмирала Нахимова..."

Р. Ш. Ганелин. О чем говорили советские историки.

История России

"Цепь покушений на Александра II привела к тому, что в феврале 1880 года император издал суровый указ об учреждении Верховной распорядительной комиссии под началом генерал-адъютанта графа М.Т. Лорис-Меликова, наделенного поистине диктаторскими полномочиями. И тут происходят чудеса, в истории государства Российского беспрецедентные. Читаешь и поражаешься: назначенный высшею властью душить крамолу в зародыше, “держать и не пущать”, диктатор выступает с обращением “К жителям столицы”, главная мысль которого никак не вяжется с его карательными функциями: “На поддержку общества смотрю как на главную силу”. И это были не пустые слова. За те пятнадцать месяцев, что судьба подарила М.Т. Лорис-Меликову, было ликвидировано пресловутое Третье отделение, стоявшее “более полувека вне закона и выше закона”; значительно ослаб цензорский гнет на прессу, и она получила наибольшую свободу за все годы правления Царя-освободителя; смещен с поста министра просвещения ярый реакционер граф Д.А. Толстой; был отменен обременительный для населения налог на соль; министерство финансов возглавили талантливейшие экономисты своего времени А.А. Абаза и Н.Х. Бунге, и впервые после разорительной войны был принят бездефицитный бюджет. Широкая программа политических и экономических реформ намечалась по результатам затеянной М.Т. Лорис-Меликовым сенаторской ревизии. <В инструкциях сенаторам>предвосхищались многие положения будущей столыпинской реформы. Наконец, главное: для подготовки новых законодательных проектов по результатам сенаторских ревизий учреждались “временные подготовительные комиссии… с участием представителей от земства и некоторых значительнейших городов”: впервые в России, хоть и с правом лишь совещательного голоса, в законодательную деятельность допускались выбранные лица. Это и составляло суть так называемой “конституции Лорис-Меликова”. Всеподданнейшие доклады М.Т. Лорис-Меликова императору с 11 апреля 1880 года до 28 января 1881 года <...> демонстрируют, как развивалась либеральная мысль их автора и, с другой стороны, как тонко и последовательно убеждал он царя в необходимости дальнейших реформ. Император после долгих колебаний утром 1 марта одобрил планы министра внутренних дел, осталось только обсудить на заседании совета министров редакцию правительственного сообщения о грядущем событии… Но то было утром. А днем бомбой народовольца Игнатия Гриневицкого император Александр Второй Освободитель был убит".

Отсюда