"Коррупция и конкуренция - антагонистические понятия"

"– Почему тот же бизнес не так часто заявляет о притеснениях? Или участников рынка попросту устраивают подобные правила игры?

– Всё зависит от того, как сложились практики рыночного взаимодействия. Например, на рынке существуют пять компаний. Они могут договориться между собой и с властью, в результате чего каждая будет получать пятую часть заказов. В противном случае им нужно конкурировать между собой. Это значит, что норма прибыли компаний должна снизиться, а эффективность работы повыситься. Компаниям, которые договорились друг с другом и с властью, нет никакого резона что-то менять. Такая договорённость невыгодна лишь тем, кого в неё не взяли. Коррупция выгодна менее конкурентоспособным компаниям, то есть коррупция и конкуренция – антагонистические понятия".

http://nvspb.ru/tops/obshchestvo-bez-korrupcii-eto-utopiya-58912

А может ли власть быть заинтересована в конкуренции? Или ее монополистическая природа отнюдь этому не способсвует? Заметим, что только "сотрудничество" власти и пяти компаний приводит к удушению конкуренции на рынке. Если нет власти - точнее, есть только судебная власть, занятая соблюдением правил игры и ничем более - феноменн коррупции автоматически изсчезает. Как только появляются власть законодательная и исполнительная (по сути, грабительство по закону), сразу создается питательная среда для коррупции. Нет государства - нет и коррупции. Банальная истина, которая с трудом пробивает себе дорогу в умы даже тех граждан, которые далеки от обожествления государства (а сколько таких, которые чистосердечно идолу государства поклоняются!).

Проблески либертарианства в русской литературе

В. М. Шукшин. Я пришел дать вам волю.

О деформирующей силе государства:

"Но когда днем Степан заглядывал в лица новгородским, псковским мужикам, он видел в глазах их отблеск страшной беды. Оттуда, откуда они бежали, черной тенью во все небо наползала всеообщая беда. Что это за сила такая, могучая, злая, мужики и сами тоже не могли понять. Говорили, что очутились в долгах неоплатных, в кабале... Но это понять можно. Сила же та оставалась неясной, огромной, неотвратимой, а что она такое? - не могли понять. <...> Пока есть там эта сила, тут покоя не будет, это Степан понимал сердцем. Он говорил - "бояре", и его понимали, и хватит. Хватит и этого. Они, собаки, во многом и многом виноваты: стыд потеряли, свирепеют от жадности... Но не они та сила.
Та сила, которую мужики  не могли осознать и назвать словом, называлось - ГОСУДАРСТВО".

А вот прямо про Laissez-faire:

"Матвей опять усмехнулся. - А знаешь, какой мужику царь нужен?
- Какой? - не сразу спросил Степан.
- Никакой.
- Так не бывает.
- А еслив не бывает, тада уж такой, какой не мешал бы мужикам. И чтоб не обдирал наголо. Вот какого надо. Тут и вся воля мужицкая: не мешайте ему землю пахать. Да ребятишек ростить. Все другое он сам сделает: свои песни выдумает, свои сказки, свою совесть, указы свои...."

Выделения жирным мои, строчные буквы - автора.

Конечно, для русской цивилизации, синтезирующей худшие традиции татаро-монгольщины и византийщины, такие откровения редкость, но  потому и гений Василий Макарович, что не прошел мимо этих совершенно НЕОЧЕВИДНЫХ для русско-советского человека мыслей, вытащил их на свет Божий.